«Русофобская» Европа и «братская» Евразия

В телеграмме по поводу смерти президента Узбекистана Владимир Путин написал: «Трудно переоценить вклад Ислама Абдуганиевича Каримова в становление отношений стратегического партнерства и союзничества между нашими странами. Убежден, что совместными усилиями мы будем и далее развивать российско-узбекское сотрудничество на благо наших братских народов».

Это «братство», однако, выглядит довольно специфически. Например, в Ташкенте, где 20% населения составляют русские, сегодня остались лишь две школы с русским языком обучения. Но Кремль традиционно закрывает на это глаза. Ему гораздо важнее «стратегическое партнерство» с узбекистанской властью.

При этом по отношению к языковым проблемам в странах Балтии официальная Россия, напротив, невероятно чувствительна и постоянно заявляет о «дискриминации русскоязычного населения». Хотя, например, в Таллинне работают 4 школы и 11 гимназий с русским языком обучения. В Риге из 152 школ, лицеев и гимназий в 56 преподавание осуществляетсяна русском языке, и еще 17 являются двухпоточными. Кроме того, в Латвии на русском языке можно получить и высшее образование. Даже в Вильнюсе, несмотря на то, что русских в столице Литвы всего 12%, действует 21 русскоязычнаяшкола.

Кремлевская пропаганда любит обвинять Эстонию и Латвию в наличии проблемы «неграждан». Однако с начала 2016 года все дети «неграждан» Эстонии автоматически получаютгражданство. Напротив, Россия в текущем году преподнесла этой категории лиц неприятный сюрприз. В 2008 году тогдашний президент Медведев ввел для них безвизовый въезд в Россию. Но в нынешнем августе выяснилось, что такой порядок действует только для тех, кто родился до 1992 года. А все, кто младше, при желании посетить «историческую родину», обязаны получать визу.

3 сентября отмечался 75-летний юбилей Сергея Довлатова. По этому случаю на центральной таллиннской Площади свободы появился огромный баннерс его портретом и цитатой на трех языках. Хотя писатель жил и работал в эстонской столице всего три года, здесь его помнят и проводят регулярные мероприятия, посвященные его творчеству. Можно ли представить аналогичный портрет какого-нибудь зарубежного писателя на московской Красной площади?

Однако все эти факты ничуть не убеждают российских «борцов за права русских». Для них страны Балтии являются «русофобскими» просто потому, что состоят в ЕС и НАТО, а эти организации в Кремле считают «вражескими». Но что касается среднеазиатских стран – отношение к ним совершенно иное, резко контрастное. Реальные ущемления там прав русскоязычного населения кремлевской пропагандой практически не замечаются.

Показательное отличие – с начала 1990-х годов русские из среднеазиатских стран массово выезжали в Россию, опасаясь агрессивного национализма и исламизации. В 1991-1999 годах миграционный поток из Центральной Азии в Россию составил 2,6 млн человек, 75% из которых были славяне, в том числе 2/3 – русские. Однако русскоязычное население стран Балтии, напротив, не спешило на «историческую родину», несмотря на увещевания различных «комитетов по связям с соотечественниками» и пропагандистское запугивание «прибалтийским фашизмом». Потому что даже статус «неграждан» предоставлял им большие социальные гарантии и свободу перемещения по всему ЕС, чем имели граждане России.

В столице Туркмении Ашхабаде, например, осталасьвсего одна русская школа. Хотя число русских в этой стране, по разным оценкам, составляетболее 100 тысяч человек. Но никаких русских общественных организаций там нет вообще – их просто не регистрируют. Кроме того, те жители Туркмении, кто пожелал сохранить российское гражданство, могут попросту лишиться своего жилища: по закону, иностранные граждане не могут владеть недвижимостью в этой стране.

В отличие от Туркмении, которая провозгласила себя «нейтральным государством», в Таджикистане размещается 201-я российская военная база, насчитывающая около 7500 военнослужащих. Именно их дети в основном и посещают 26 русскоязычных школ, действующих в этой стране. Хотя постоянного русского населения в Таджикистане осталосьвсего около 35 тысяч человек (это одна из наименьших диаспор в бывшем СССР), на русскоязычное образование есть запрос у местного населения, которое видит будущее своих детей в статусе трудовых мигрантов в России. Но при этом таджикистанские власти пересталивыдавать паспорта с «русскоязычными» фамилиями и отчествами, мотивируя это «национальными и патриотическими чувствами».

Ситуация с русским языком в Казахстане и Киргизии более спокойная – в этих странах он конституционно признан «языком межнационального общения». Тем не менее, вместе с сокращениемчисла русскоязычного населения Казахстана (примерно с 30% в 1999 году до 20% в 2016) количество русских школ там также неуклонно сокращается– например, в 2000 году их было 2406, в 2010 году осталось 1524. В Киргизии за эти годы число русских школ не изменилось (162), но это вновь, как и в случае Таджикистана, связано с российским военным присутствием в этой стране (авиабаза «Кант»).

Таким образом, несмотря на очевидное снижение статуса и популярности русского языка в среднеазиатских странах, а то и откровенную дискриминацию его носителей, Россия вовсе не бьет по этому поводу пропагандистскую тревогу. Здесь проявляются сугубо геополитические интересы – Кремль рассматривает эти страны как безусловную зону своего влияния и продолжает считать их по советской привычке «братскими».

Двойные стандарты Кремля особенно заметны в отношениях с Грузией и Молдовой. Когда в этих странах приходили к власти проевропейские политики, российская пропаганда сразу же начинала трубить о «разгуле русофобии». Но когда там побеждали пророссийские или хотя бы «многовекторные» деятели, критика по отношению к этим странам сразу исчезала, хотя языковая политика в них совсем не менялась.

После победы киевского Евромайдана в России стало расхожим критиковать «русофобскую» Украину. Хотя директор департамента информационной политики МИД Украины Евгений Перебийнис привелв 2014 году статистику, свидетельствующую о несколько иных «фобиях»: «В РФ – только 10 школ с изучением украинского языка на 2 млн населения украинского происхождения, а в Украине 1256 школ с обучением на русском языке, в которых учится около 700 тысяч учеников».

После аннексии Крыма российские власти обещали сделать в этой республике три государственных языка – русский, украинский и крымскотатарский. Интересно, что с точки зрения языковых школ такое положение дел поддерживалосьименно «при Украине». В 2012 году 89,32% учащихся получали образование на русском языке, 7,41% – на украинском, 3,11% на крымскотатарском, и кроме того 0,15% учеников обучались в специализированных англоязычных школах.А в «российском» Крыму число обучающихся на крымскотатарском языке сократилось с 5406 до 4740 человек. Что же касается школ, где все предметы преподавались на украинском и английском языках, то они исчезли вообще.

Здесь уж впору говорить не о двойных, а о «тройных» стандартах…